И тут раздался крик. Так мог кричать зверь, попавший в калкан, или птица, схваченная хищником…

Но это был не зверь и не птица. Кричала Рыжая Пурзя. Она стояла поодаль на коленях, пригнувшись к земле, и раскачивалась из стороны в сторону.

— Сломался смычок?! — предположил Дедушка Музыкант и заспешил к девочке: — Не плачь, не плачь! Я сделаю нов… — И замолчал.

На песке лежал Белый Цветок. У самой головки он был придавлен камнем, а остальная часть стебля вилась вниз по откосу, не дотягиваясь до воды. Тонкие лепестки уже немного подсохли, они издавали горьковатый залах и были хрупки. А рядом, на песчаной поляне, виднелась цепочка следов. Тут прошли туфли с квадратными каблучками.

Зоя стояла, забыв выдохнуть: это были следы ее туфель.

— Я здесь оставила смычок… — плакала Рыжая Пурзя. — А вместо него… вот…

Пурзи молчали. Дедушка Музыкант нагнулся над Цветком, поднял его никнущую головку:

— Может, отнести Цветок на его поляну? — спросил кто-то.

— Или спеть ему?

— Может, он еще…

— Его не спасешь… — сказал Дедушка Музыкант тихо, но все услышали. Он выпрямился, глаза его потеряли доверчивое выражение. — Я хотел бы знать, — проговорил он еще тише, — я хотел бы знать, кто это сделал.

Пурзи переглянулись.

— И я придумал, как быть. Все встанут у края поляны и отпечатают след своей ноги на песке.

Пурзи тотчас так и сделали. Когда Зоя занесла ногу, Лиловый Пурзя тихонько потянул ее назад:

— Не надо, Зося.

— Почему?

— Не надо! — опять попросил Лиловый Пурзя.

И Зоя вдруг поняла.

— Ты что же, думаешь, это я сорвала? Да? Да?

И она изо всех сил наступила на песок, вдавила в него свой квадратный каблук. Потом закрыла лицо руками и отбежала.

Пурзи стояли молча.

Неловко согнув нога в коленях, рядом с ней опустился на землю Лиловый Пурзя. Он, он один глядел на Зою, глядел прямо в глаза ей добрым и преданным взглядом.

— Я же знаю, знаю, что это не ты, — проговорил он. — Но мне так больно здесь. — И он прижал руку к груди. — Мне так больно!

— Я не виновата, — сказала Зоя. — Мне тоже больно.

— Да? И тебе? — отозвался Лиловый Пурзя. — Это потому, что ты стала как мы. А мы не можем жить без Белого Цветка.

— Я не виновата, — повторила Зоя. И совсем тихо добавила: — Только кто мне поверит?

А пурзи все стояли и молчали, потом медленно побрели к дому. Впереди шел Дедушка.

Никто не сказал Зое ни слова, но никто и не позвал ее. Ни ее, ни Лилового Пурзю.

Глава 14

Как все нарушилось

Вдруг стало темно. Потом темнота сменилась яркожелтым светом… Нет, не совсем так. Не темнота сменилась, а из темноты протянуло желтые ветки желтое дерево, и небо вокруг него, и трава под ним, и река — все стало желтым. После так же все стало синим: река, дерево, трава… Потом точно так же — зеленым. И все быстрей, быстрей… Начало мелькать, как в испорченном цветном телевизоре. А вместо музыки, которая звучала при смене дня, слышалось сухое пощелкивание. Зоя зажмурила глаза, надеясь, что ей показалось и что это пройдет. Но нет, нет, все было именно так…

Лиловый Пурзя схватил Зою за руку и потащил к дому. Они бежали, а вокруг, будто молнии, мелькали разные цвета: цок! — голубая тропинка, голубой песок, голубая трава; цок! — красный куст, красное дерево; цок!..

— Если бы Дедушка мог сыграть… — задыхаясь, сказал Пурзя. — Ведь они вместе — цвет и музыка…

Но говорить было не о чем. Дедушка ничего не мог сыграть без смычка. А мелькание все убыстрялось.

Цок! Цок! — оранжевое дерево, оранжевый кубикдом. Цок! Цок! — зеленая дверь…

И вдруг возле самой двери Зоя увидела смычок. Он стоял, прислоненный к стенке дома. Кто-то принес и поставил его. Вернул.

Девочка схватила его и со смычком в руках вбежала в дом.

В пуховом гнезде лежали пурзи лицами вниз. Старик сидел, прикрыв глаза негнущимися пальцами. Зоя вложила ему в руку смычок. Старик глянул рассеянно и поднес его к стволу дерева. Послышался одинокий грустный, но мягкий звук. Он как-то заглушил, погасил щелканье. Мелькать стало чуть реже, цвета потеряли резкость. Зоя вздохнула. Она подсела к старику, она прижалась к его сухому жесткому плечу, заглядывая в круглые, широко открытые глаза.

— Дедушка! — взмолилась она. — Дедушка, я не рвала Цветка! Ну поверьте…

Старик ответил, не переставая играть:

— Мы попали в беду, Зося. А тебе я верю.

Зоя понимала: он говорит так от доброты. И опять зашептала:

— Но почему же тогда там были следы моих туфель? А? Ведь это были мои туфли с квадратными каблуками.

Дедушка Музыкант отложил смычок, задумался.

— Да. Это были твои следы. И все-таки я тебе верю.

Цок! — вспыхнул ярко-голубой свет, и все стало голубым. Цок! — ярко-красный. Цок! Цок!

Это потому, что Дедушка перестал играть.

Он снова поднес смычок к дереву, и опять утихли краски. Лиловый Пурзя знаком подозвал Желтого, и они вместе вышли.

— Дедушка, — между тем шептала Зоя, — но что же делать? Ты ведь не можешь без конца играть! Я хочу помочь. Давай придумаем что-нибудь!

Старик грустно пожал плечами.

В это время, толкаясь, в дом вбежали Желтый и Лиловый пурзи.

— Это не те следы! — крикнул Лиловый Пурзя.

И Желтый повторил:

— Это не те, не Зосины следы!..

Потом немного успокоился и объяснил:

— Мы сравнили: где Зося наступила рядом с нами — там следочек маленький. А те — похожие, но большие. Они много больше!

— А еще мы нашли вот это, — сказал Лиловый Пурзя и разжал кулак.

Все кинулись смотреть, что там.

— Это жучье крылышко, — сказал один из пурзей.

— Шелушинка от шишки! — заспорил второй.

— Засохший листок! — крикнул третий.

Зоя тоже посмотрела. На шершавой ладошке лежало что-то очень знакомом — полупрозрачное, серое, с черной кляксой, похожей на кошку.

Зоя шагнула поближе. Она взяла с Пурзиной ладони полупрозрачную бумажку и при вспыхнувшем свете прочитала знакомые буквы: «Кис-кис».

Глава 15

Ловушка

Теперь Зоя знала, что делать Она уселась возле двери, положила на колени блокнот и начала рисовать.

Лиловый Пурзя заглянул через плечо, удивился:

— Ты хочешь есть, Зося?

Девочка не ответила. Она нарисовала грушу, яблоко и пирог, сняла их с листа и быстро вышла из дома. Она спешила к реке На песчаной поляне уже не было Цветка. Вероятно, пурзи, уходя, взяли его с собой Но следы остались. Вот деревянные башмачки пурзей, вот ее, Зоин, след, а рядом, у обрыва, ходила, придавливала камнем Белый Цветок Люба Вилкина. «У, противная! — думала о ней Зоя. — Все тебе надо сломать да испортить! Зачем тебе Цветок, а? Зачем? Да еще камнем его!» Зоя вспомнила, как свисал стебелек над песчаным обрывом, далеко не доставая до воды. И вдруг поняла: да ведь Люба хотела перебраться на остров. Зачем? Как же зачем?! Там Зоя оставила еду. Ведь Люба не умеет рисовать — где же ей взять? Это она, она, конечно, съела тогда пирог И Пурзю украла, чтобы переправиться на остров. Увидела, что по стеблю не спуститься, и утянула Лилового Пурзю. И про Ослика понятно: на нем после уплыла с острова. И смычок схватила, а потом, когда стало мелькать, вернула: ведь ей и самой плохо, когда мелькает! Только зачем ей понадобился? Может, хотела научиться играть, как Рыженькая?

«Противная Любка! — думала Зоя. — Ну ладно! Больше ты не сможешь никому повредить!»

И Зоя принялась разгребать мягкий приречный песок — копать яму.

Копать было сначала совсем легко, а потом совсем трудно, потому что внизу песок слежался и не поддавался пальцам. И все же яма получилась довольно глубокая. Хорошо, что Зоя догадалась заранее подтянуть к яме длинную ветку куста. Эту ветку она пригнула к земле и присыпала песком, чтобы та не распрямилась и не убежала.